"Cовет превечный" стихира на Благовещения
Павел Григорьевич Чесноков
Совет превечный открывая Тебе, Отроковице,
Гавриил предста,
Тебе лобзая и вещая:
Радуйся, земле ненасеянная,
Радуйся, купино неопалимая,
Радуйся, глубино неудобозримая,
Радуйся, мосте к небесем приводяй,
И лествице высокая, юже Иаков виде,
Радуйся, божественная стамно манны,
Радуйся, разрешение клятвы,
Радуйся Адамово воззвание,
С Тобою Господь.
Совет превечный- стихира Благовещения. Н.Денисова, хор Спасо- Преображенского собора
Павел Григорьевич Чесноков
Павел Григорьевич Чесноков родился близ города Воскресенска (ныне Истра) в семье сельского регента. Отец — Григорий Петрович Чесноков, мать — Марфа Федоровна Чеснокова. С пяти лет начал петь в хоре отца. Все дети в семье проявляли музыкальную одарённость, и пятеро братьев Чесноковых в разное время учились в Московском Синодальном училище церковного пения (дипломированными регентами стали трое — Михаил, Александр и, собственно, Павел).
В 1895 году Чесноков с отличием окончил Синодальное училище. Впоследствии брал уроки композиции у С.И.Танеева, Г.Э.Конюса и М.М.Ипполитова-Иванова. По окончании Синодального училища работал в разных московских училищах и школах: в 1895—1904 годах преподавал в Синодальном училище, а в 1901—1904 годах был помощником регента Синодального хора. В 1916–1917 годах дирижировал капеллой Русского хорового общества (на Кузнецком Мосту в доме Торлецкого-Захарьина).
В 1917 году Чесноков получил диплом Московской консерватории по классам композиции и дирижирования.
С 1900-х годов Чесноков получил большую известность как регент и автор духовной музыки. Долгое время руководил хором церкви Троицы на Грязях (на Покровке), с 1917 по 1928 год — хором церкви Василия Кесарийского на Тверской; работал также с другими хорами, давал духовные концерты. Его произведения входили в репертуар Синодального хора и других крупных хоров. После революции Павел Григорьевич руководил «Вторым государственным хором» (1917–1922), «Московской академической капеллой» (1922–1928), капеллой Московской филармонии (1932–1933), был хормейстером Большого театра [нет в источнике]. С 1920 года до конца жизни преподавал дирижирование и хороведение в Московской консерватории. После 1928 года был вынужден оставить регентство и сочинение духовной музыки. В 1940 году опубликовал монументальный труд по хороведению «Хор и управление им».
Скончался Чесноков в Москве 14 марта 1944 года от инфаркта миокарда. По распространённой версии он упал, стоя в очереди за хлебом, а причиной инфаркта стало общее истощение организма. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Совет превечный П Чесноков-Видео- ноты для группы вконтакте
"Библиотека регента. Церковный хор".
Стихира Благовещению Пресвятой Богородицы принадлежит к роду хвалебных песнопений, славословий. Храмовая поэзия и создана для того, чтобы славить, «хвалить» – и в форме хвалы излагать самую важную догматику. Комментируют священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ и поэт Ольга СЕДАКОВА
Благовещение Пресвятой Богородицы,
великая вечерня, 1-я стихира на «Господи воззвах»:
Совет превечный
открывая Тебе, Отроковице,
Гавриил предста,
Тебе лобзая и вещая:
радуйся, земле ненасеянная;
радуйся, купино неопалимая;
радуйся, глубино неудобозримая;
радуйся, мосте, к Небесем преводяй,
и лествице высокая,
юже Иаков виде;
радуйся, Божественная стамно манны;
радуйся, разрешение клятвы;
радуйся, Адамово воззвание:
с Тобою Господь.
Греческий текст:
Βουλὴν προαιώνιον,
ἀποκαλύπτων σοι Κόρη,
Γαβριὴλ ἐφέστηκε,
σὲ κατασπαζόμενος,
καὶ φθεγγόμενος·
Χαῖρε γῆ ἄσπορε,
χαῖρε βάτε ἄφλεκτε,
χαῖρε βάθος δυσθεώρητον,
χαῖρε ἡ γέφυρα,
πρὸς τοὺς οὐρανοὺς ἡ μετάγουσα,
καὶ κλῖμαξ ἡ μετάρσιος,
ἣν ὁ Ἰακὼβ ἐθεάσατο·
χαῖρε θεία στάμνε τοῦ Μάννα,
χαῖρε λύσις τῆς ἀρᾶς,
χαῖρε Ἀδάμ ἡ ἀνάκλησις,
μετὰ σοῦ ὁ Κύριος.
Перевод иером. Амвросия (Тимрота):
Совет предвечный открывая Тебе, Отроковица,
Гавриил предстал Тебе, приветствуя Тебя и возглашая:
«Радуйся, земля незасеянная;
радуйся, куст терновый несгорающий;
радуйся, глубина, непроницаемая взором;
радуйся мост, приводящий к небесам
и лестница высокая, которую Иаков видел;
радуйся, Божественный сосуд с манной;
радуйся, избавление от проклятия;
радуйся, призвание Адама ко спасению,
с Тобою Господь!»
Совет превечный · Мужской хор “Оптина Пустынь” · Павел Чесноков · Александр Семёнов
Священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ: Благая весть в центре Поста – Праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, в отличие от доброй половины прочих Богородичных праздников (Рождества Богородицы, Введения во Храм, Успения и, тем более, Покрова), имеет своим основанием евангельское повествование (Лк.1:26–38). Хронологически (хотя и не литургически) с Благовещением связаны еще два праздника: Рождество Христово (через девять месяцев) и Сретение Господне (ее через сорок дней). С другой стороны, по своему содержанию к Благовещению близок еще один праздник: Похвала Пресвятой Богородицы, или Суббота Акафиста (в этом году она будет 20 апреля). В этот день читается Великий акафист, первые строфы которого как раз посвящены событию Благовещения; более того: первый кондак («Взбранной Воеводе…») и первый икос Акафиста входят в состав благовещенской службы.
Благовещение почти всегда приходится на Великий пост, но на разные его дни. В прошлом году Благовещение совпало с Лазаревой субботой, шесть лет назад – с Великой субботой, через два года оно придется на Великий вторник. В текущем же году мы празднуем Благовещение в самой середине поста – в Неделю Крестопоклонную.
Совет превечный - Чесноков П.Г. соло Алиса Лапенок
Архиерейский хор Свято-Духова кафедрального собора г.Минска,регент Виталий Соболевский
Ольга СЕДАКОВА: «В православной традиции «знать» и «славить» – одно»
Замысел предвечный
открывая Тебе, юная Дева,
Гавриил предстал,
Обнимая Тебя и говоря:
"Радуйся, земля незасеянная;
радуйся, куст горящий и несгорающий;
радуйся, глубина, непроницаемая для зрения;
радуйся мост, ведущий к небесам,
и лестница в воздухе, которую Иаков видел;
радуйся, Божественный сосуд с манной;
радуйся, освобождение наше от проклятия;
радуйся, возвращение Адама,
с Тобою Господь!"
SUB SPECIE POETICAE /Под видом поэзии/
Эта стихира принадлежит к роду хвалебных песнопений, славословий. Литургическая поэзия раскрывается во всей своей красоте, образной и риторической, именно тогда, когда она «хвалит». Храмовая поэзия и создана для того, чтобы славить, «хвалить» — и в форме хвалы излагать самые важные догматические положения. Источник этого «познающего хваления», «богословия как прославления» лежит в Псалмах и вообще в библейской поэзии. Важнейшие богословские истины — такие, как «благ и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив» — человек узнавал не из систематических учебников и трактатов по богословию, а из вдохновенных, звучных и богато украшенных стихов. Эта энергия ветхозаветной хвалы действует в православной литургической поэзии: догматика развертывается перед нами в форме торжественного «извития (или плетения) словес» (о котором мы уже говорили), в форме пения, а не трактата. Так, положение о том, что Воплощение Слова — это откровение «превечного совета» Бога, изначальный замысела, который был у Бога «прежде веков», до сотворения мира, мы узнаем из песнопений Рождества Христова и Благовещения. Эти песнопения говорят нам и о том, что в Богородице исполняются ветхозаветные пророчества и прообразы из книг Бытия и Исхода (лестница Иакова, по которой поднимались и спускались ангелы, явление Бога в горящем кусте Моисею, переход через Красное Море, Моисеева Скиния с сосудом манны) – иначе говоря, что в Новом Завете исполняется Ветхий. Образные «тени» событий (как песнопения говорят о прообразах) становятся реальностью. Прославление и созерцание истины в песнопении совпадают (причем это касается важнейших истин Домостроительства и к Священной истории). Это очень важный момент, и о нем стоит помнить, думая об особенностях православной традиции, где в замысле «знать» и «славить» — одно. Латинская гимнография в этом отношении сильно отличается от греческой и, соответственно, славянской. Она откликается на события, дополняя их смысловыми и психологическими деталями, но непосредственно догматического созерцания в себя обычно не включает.
Другое важнейшее свойство литургической поэзии состоит в том, что, описывая и называя, она настойчиво говорит о неописуемости, невыразимости того, что хочет сказать: ведь она говорит о таинственной реальности, о чуде, перед которым разум (рассудок, во всяком случае) должен остановиться. Наша стихира говорит о вещах, непостижимых разуму: о том, что Дева становится Матерью, оставаясь Девой; о том, что задуманное до всякого времени происходит во времени; о том, что между миром бесплотным и миром вещественным («небом и землей») устанавливается лестница и прокладывается мост. Тем, что литургические песнопения хотят выразить невыразимое, обусловлены многие черты их поэтики. Например, предпочтение отрицательных — апофатических — характеристик положительным («неизъяснимая и непостижимая», «неудобозримая», «неописанное» — невместимое). Или парадоксальное соединение отрицающих друг друга слов и качеств, оксюмороны типа «черная белизна» («невеста неневестная»). И, наконец, переплетение множества очень разных образов, такое преизобилие, с которым рассудок не справляется. Незасеянная земля, несгорающий куст, непроницаемая глубина моря, лестница, мост, сосуд, наполненный манной… Как все это соединить в один образ? Можно ли это увидеть вместе в воображении?
Образность литургических песнопений решительно отличается от новой поэзии. У нее другая задача: интеллектуальная, а не изобразительная. Она не собирается удивить нас неожиданной наглядностью, как часто делает поэт Нового времени, то есть сравнить вещи по их зрительному сходству. Как, например, замечательное зрительное сближение в стихах Алексея Парщикова: Море – свалка велосипедных рулей. Блеск, изгибы, динамизм… Но литургической поэзии такого рода сближения ни к чему: «велосипедные рули» ничего не прибавляют к символике моря, они его не истолковывают. А вот «неопалимая купина» рядом с «неудобозримой глубиной» что-то позволяет понять. Эта поэзия работает не с вещами, а со смыслами, причем символическими смыслами, и с символами в замысле общеизвестными. Эти «развоплощенные вещи» видят «глазами ума» или «очами сердца». Все названные выше «вещи» (незасеянная нива – и связанный с ней образ Христа, «хлеба с небес», «новой манны», морская глубина, лестница и т.д.) связывает не то, что они сходны между собой, а то, каждый из них – некоторое чудесное, таиннственное явление. Верхом же («краем», по-славянски) всех чудес представлено Благовещение, известие о том, что «Бог человек бысть».
Хвала – обращенная речь. Она звучит не в третьем, а во втором лице. Эти стихи не дают «определений» Богородицы, типа: «Она есть земля незасеянная». Все уподобления обращены Κεχαιρετομενηк Ней, и каждое предваряется приветствием «Радуйся!» Это обычное для греческого языка приветствие (как наше «Здравствуй!» или латинское «Ave!», «Salut!» – «Будь здоров!» или «Shalom!» — «Мир тебе!» на иврите). Несомненно, в славянском восприятии сильнее переживается его прямой смысл – пожелание радости, а не простого приветствия при встрече. В нашей стихире таких приветствий – «хайретизмов», как их принято называть, — восемь. Шесть из них – символические образы (земля, куст и т.д.), причем сопоставленные попарно: горящий куст – морская глубина, мост — лестница. Два последних – прямые богословские утверждения о конце проклятия, тяготевшего над человеческим родом с момента грехопадения, и о спасении Адама, вызволении его из смертности.
Все эти восемь стихов вставлены внутрь одной фразы, которую в евангельском повествовании произносит Архангел Гавриил: «Радуйся… Господь с Тобою» (Лк.1, 28). Можно сказать, что вся эта сложно сплетенная образность замещает собой одно пропущенное слово – «Благодатная», Κεχαιρετομενη (в других песнопениях это слово передается как «Обрадованная», буквально: услышавшая приветствие).
Очень сходное с нашей стихирой, но обширное и сложно организованное «приветствие Богородице» мы встречаем в Акафисте «Взбранной Воеводе».
Хор МХЛ (СМХК) - Совет превечный (П. Чесноков)
Свердловский мужской хоровой колледж
Концерт в Чикаго, США. 1999 год.
Комментариев нет:
Отправить комментарий