Михаи́л Андре́евич Остроу́мов (30 декабря 1847 (11 января 1848), Тамбовская губерния — не ранее 1920) — русский писатель, канонист, богослов, философ, профессор Харьковского университета. https://ru.wikipedia.org/wiki/Остроумов,_Михаил_Андреевич
I.
Въ пространномъ житіи святаго Андрея юродиваго, которое было написано его духовникомъ, священникомъ великой церкви св. Софіи Никифоромъ[2], разсказывается: Въ царствованіе византійскаго императора Льва Великаго, правильнѣе – Льва Мудраго или Философа (886-911)[3], жилъ въ Константинополѣ мужъ, по имени Ѳеогностъ, занимавшій должность протоспаѳарія, т. е. начальника меченосцевъ или тѣлохранителей царскихъ, поставленный впослѣдствіи воеводою восточныхъ странъ. Покупая себѣ рабовъ, Ѳеогностъ однажды купилъ, въ качествѣ раба, одного юношу, родомъ «словенина»[4] или, какъ тогда говорили, скиѳа (Σκύθης). Отрокъ былъ благообразенъ лицомъ и отданъ былъ въ наученіе священнымъ книгамъ. Онъ скоро изучилъ греческій языкъ, котораго, какъ славянинъ родомъ, дотолѣ не зналъ, и сдѣлался первымъ изъ нотаріевъ. т. е. писцовъ. Онъ усердно занимался своимъ дѣломъ, часто ходилъ въ церковь, любилъ читать повѣствованія о мученіяхъ и подвигахъ святыхъ мужей и горѣлъ желаніемъ имъ подражать. И вотъ однажды, послѣ бывшаго ему видѣнія во снѣ, онѣ, посовѣтовавшись съ своимъ духовникомъ, священникомъ Никифоромъ, принимаетъ на себя подвигъ юродства, какъ указалъ ему въ томъ видѣніи и самъ Господь Іисусъ Христосъ, явившійся ему во образѣ юноши. Господинъ его, видя странныя и неразумныя дѣйствія Андрея, подумалъ, что онъ одержимъ злымъ духомъ и бѣснуется, а потому приказалъ отвести его въ церковь мученицы Анастасіи и держать закованнымъ подъ надзоромъ пономаря, вмѣстѣ съ другими больными подобнымъ недугомъ. Андрей и здѣсь продолжалъ говорить безумныя слова, но по ночамъ онъ молился Богу, и Господь укрѣплялъ его въ его намѣреніи подвизаться въ образѣ юродиваго. Уже не во снѣ, но на яву («очивѣсть») онъ видѣлъ, какъ св. Анастасія съ четырьмя дѣвами и Іоанномъ Богословомъ пришли посѣтить больныхъ и, переходя отъ одного къ другому, дошли и до св. Андрея, при чемъ Іоаннъ Богословъ и св. Анастасія во взаимномъ разговорѣ засвидѣтельствовали, что ему не нужно леченія и исцѣленія, ибо онъ принялъ подвигъ юродства по слову Рекшаго ему: «яко да будеши похабъ Мене дѣля». Были ему и другія видѣнія. Прошло четыре мѣсяца, и церковные слуги донесли Ѳеогносту, что съ Андреемъ дѣлается все хуже и хуже, «яко не можетъ исцѣлѣти, но пуще ся ему дѣетъ». Тогда Ѳеогностъ, считая его безумнымъ и бѣснующимся, приказалъ снять съ него узы и отпустить.
Получивъ свободу, св. Андрей началъ бѣгать («ристати») по улицамъ Константинополя и юродствовать по примѣру древняго Симеона дивнаго[5], подвизавшагося въ шестомъ вѣкѣ въ Емесѣ, въ Палестинѣ. Онъ сталъ вести самую строгую жизнь, постился, ходилъ въ рубищѣ, спалъ на гноищѣ (на навозныхъ кучахъ) и сдѣлался посмѣшищемъ для гражданъ Константпнополя. Насмѣшки, издѣвательства и побои сдѣлались его удѣломъ. Однажды его даже переѣхалъ возница на своей повозкѣ, запряженной водами. Но чѣмъ суровѣе и бѣдственнѣе была его внѣшняя тѣлесная жизнь, тѣмъ совершеннѣе, выше, полнѣе и блаженнѣе становилась его жизнь внутренняя и духовная. Много было сотворено имъ чудесъ; много было сдѣлано имъ предсказаній, которыя потомъ сбылись; многіе подъ его благотворнымъ вліяніемъ измѣнили свою порочную и грѣховную жизнь и обратились на путь добродѣтели и праведности; многихъ онъ сподобился видѣній. За внѣшнею видимостію явленій и событій, наблюдаемыхъ внѣшними нашими чувствами, онъ созерцалъ явленія міра духовнаго и сверхчувственнаго и познавалъ такія отношенія вещей и событій, которыя были недоступны обыкновенному нашему наблюденію. Это прозрѣніе въ духовный потусторонній міръ и общеніе съ нимъ возвышали духъ святаго Андрея, отрѣшали его отъ земной суеты и служили для него отрадною опорою среди трудностей избраннаго имъ пути спасенія.
Но терпя голодъ, холодъ и скитальчество, перенося съ несокрушимымъ терпѣніемъ всѣ невзгоды жизни, которыя встрѣчали его на добровольно избранномъ имъ пути, онъ не лишенъ былъ и нѣкотораго чистаго и высокаго утѣшенія въ этой тяжелой жизни. Однажды на торгу онъ встрѣтилъ трехъ златовласыхъ (русоволосыхъ) юношей, красивыхъ тѣломъ и душою[6]. Одного изъ нихъ, ему до тѣхъ поръ незнакомаго, онъ назвалъ по имени – Епифаніемъ и наименовалъ своимъ другомъ; съ этого времени между ними водворилась самая искренняя дружба и духовное общеніе. Епифаній былъ сынъ знатнаго мужа, именемъ Іоанна, былъ хорошо воспитанъ и удивлялъ всѣхъ своимъ умомъ и воздержною, цѣломудренною жизнью. Ему не было еще и 18-ти лѣтъ, когда онъ встрѣтился со святымъ Андреемъ, и онъ много былъ обуреваемъ тѣлесными страстями и вождѣленіями. Святой Андрей помогалъ ему въ этой его борьбѣ молитвами и наставленіями и посовѣтовалъ ему обратиться съ молитвами къ мученику Акакію, что тотъ и сдѣлалъ, послѣ чего буря страсти въ душѣ Епифанія утихла. Неоднократно святой Андрей предсказывалъ своему другу, что онъ будетъ святителемъ (епископомъ) въ Константинополѣ, что потомъ и случилось: послѣ смерти св. Андрея и по смерти своего отца, онъ постригся въ монашество и сдѣлался епископомъ и даже патріархомъ Константинопольскимъ, какъ свидѣтельствуетъ объ этомъ списатель житія св. Андрея: «Я Никифоръ, милостію Вседержителя Бога причисленный къ іереямъ великія Церкви царствующаго града, именуемой Премудрости (Софіи) Божіей, написалъ чудную и достославную жизнь честнаго во святыхъ отца Андрея, какъ видѣлъ своими собственными очами и узналъ отъ славнаго Епифанія, бывшаго послѣ архіереемъ», а по славянской рукописи «бывша патріархомъ здѣ»[7]. Ученые мужи предполагаютъ, что этимъ патріархомъ былъ патріархъ Поліевктъ[8], современникъ св. княгини Ольги.
Скончался св. Андрей «28 мая на 66 году своей жизни, тайно подвизаясь, будучи вѣдомъ Богу». Это было около 950 года, слѣдовательно, лѣтъ за сорокъ пять до крещенія Руси при св. Владимірѣ (988). Житіе св. Андрея написано священникомъ Никифоромъ, вѣроятно, послѣ 970 года, слѣдовательно, лѣтъ за 18-15 до крещенія Руси[9].
II.
Не задолго до кончины святой Андрей сподобился видѣнія Богоматери. Въ житіи его читаемъ: «Нѣкогда во время совершенія неусыпаемаго славословія (т. е. всенощнаго бдѣнія) во святомъ гробѣ (т. е. во храмѣ, въ которомъ, въ драгоцѣнномъ ковчегѣ, ἅγιος σωρός, хранилась риза Богоматери), во Влахернахъ, пошелъ туда блаженный Андрей, творя обычное (т. е. дорогою юродствуя). Присутствовалъ тамъ и Епифаній съ однимъ изъ своихъ рабовъ. Имѣлъ же блаженный обычай стоять (тамъ), смотря по тому, сколько давало бодрости расположеніе духа. – иногда до полуночи, иногда же до утра. Итакъ, когда былъ уже четвертый часъ ночи, видитъ блаженный Андрей ясными очами (ὀφθαλμοφανές, «очивѣсть», т. е. на яву), Превеличайшую (Богородицу), идущую въ женскомъ образѣ отъ царскихъ дверей (т. е. отъ западныхъ дверей храма)[10] въ сопровожденіи страшной свиты, въ которой были и честный Предтеча и сынъ громовъ (Іоаннъ Богословъ), державшіе Ее подъ руки съ обѣихъ сторонъ, и многіе святые предшествовали Ей, другіе же послѣдовали съ пѣніями и пѣснями духовными. Когда Она приблизилась къ амвону, – идетъ блаженный къ Епифанію и говоритъ: «Видишь ли Госпожу и Владычицу міра?» Этотъ отвѣчаетъ: «Да, отче мой духовный». И когда они смотрѣли, Богоматерь, преклонивъ колѣна, молилась на многій часъ, омочая слезами свое боговидное и непорочное лице. Послѣ окончанія молитвы Она вошла въ алтарь, моляся въ немъ за окружающій его народъ. Когда окончила молитву, то омофоръ свой (τὸ μαφόριον – женскій головной убрусъ, платокъ), который имѣла на своей пренепорочной главѣ и который былъ какъ видъ молніи, снявъ съ нея съ прекрасной чесностію (пристойностію) и взявъ въ свои пренепорочныя руки – великій и страшный, распростерла поверхъ всего стоявшаго тамъ народа. Чудные мужи (Андрей и Епифаній) на многій часъ видѣли его распростертымъ надъ народомъ и блистающимъ славою Господа какъ илектръ[11]. Доколѣ была тамъ Всесвятая Богородица, видимъ былъ и онъ; когда же удалилась Она, невидимъ сталъ и онъ: совсѣмъ взяла его съ собой: благодать же оставила бывшимъ тамъ»[12].
Таково сказаніе о видѣніи св. Андрея, записанное въ его житіи духовникомъ его, священникомъ Никифоромъ. Именно это сказаніе и послужило поводомъ къ установленію праздника Покрова Пресвятыя Богородицы, въ воспоминаніе описаннаго явленія и молитвы Богоматери за весь міръ. Въ древнѣйшемъ сохранившемся пергаменномъ русскомъ спискѣ пролога, написанномъ до 1250 года[13], читается такое слово: «Въ той же день празднуемъ Покровъ Святѣй Богородици. О видѣніи святаго Андрея и Епифанія, како видѣша на въздусѣ святую Богородицю. – Страшно и чюдно видѣніе честною святцю Андрея и Епифанія, како видѣста на въздусѣ святую Богородицю, пришедшу Влахерну въ святую церковъ съ ангелы и, съ Предтечею и съ Богословцемъ Іоанномъ и съ инѣми многими святыми. Народу стоящу въ церкве, видѣста молящуюся со слезами къ Сыну си за весь міръ. И глагола Андрей къ Епифанови: «Видиши ли Царицю и Госпожю всѣхъ молящюся за міръ?» Онъ же рече: «Вижу, отче!» И покрывши честнымъ своимъ омофоромъ, свѣтящимся паче електора, люди, сущая въ церкве. – Се убо егда слыша (въ), помышляхъ: како страшное и милосердное видѣніе, паче надѣяніе наше и заступленіе, бысть безъ праздника? Надѣя же ся, Владычица, на милосердая Твоя словеса, еже къ Сыну си рече, молящи и глаголющи: Царю небесный, пріями всякаго человѣка, славящаго Тя и призывающаго имя Твое на всякомъ мѣстѣ, идѣже бываетъ паметь имени Моего, святи мѣсто се и прослави прославляющія Тя именемъ Моимъ, пріемля ихъ всяку молитву и обѣтъ. Тѣмъ словесемъ надѣяся, восхотѣхъ, да не безъ праздника останетъ святый покровъ Твой, Преблагая, но якоже Ты хощеши украсити честный праздникъ Твоего покрова, Всемилостивая, украси, да и прославляющія Тя възвеселятся, видяще многоименны Твоя праздники сіяюща; и якоже тамо сушая народы въ церкве милостивно покры, тако и насъ грѣшныхъ рабъ твоихъ покрый кровомъ крилу Твоею, низлагающи съвѣты же и думы помышляющихъ на вы злая, и спаси ны по милости Сына Твоего въ сій вѣкъ и въ будущій и вся притекающія къ Тебѣ съ страхомъ и вѣрою и надѣющаяся на Тя, скорое наше заступленіе и помощь. Устави же ся таковый праздникъ мѣсяца октября въ 1 день, въ память святаго Апостола Ананіи въ славу Отца и Сына и Святаго Духа»[14].
Изъ этого сказанія объ установленіи праздника видно, во-первыхъ, что «страшное и милосердное видѣніе» дотолѣ «бысть безъ праздника»; во-вторыхъ, что праздникъ Покрова установленъ вслѣдствіе слушанія лицомъ, уставившимъ праздникъ, житія святого Андрея, которое помѣщено въ томъ же прологѣ[15]; въ-третьихъ, что праздникъ установленъ не «тамо», гдѣ Богородица «народы, сущая въ церкви, покры» своимъ мафоріемъ, т. е. не въ Царьградѣ, но чтобы «насъ грѣшныхъ рабъ» Богородица также покрыла «кровомъ крилу своею»; наконецъ, въ-четвертыхъ, что слово это или сказаніе есть запись о первоначальномъ установленіи праздника, сдѣланная у насъ на Руси въ прологахъ только русской редакціи съ русскими добавленіями и ненаходимая въ греческихъ прологахъ[16], а потому и говоритъ она объ установленіи праздника именно у насъ въ Россіи, дабы кровъ крилъ Пресвятыя Богородицы простерся и на «насъ», русскихъ людей.
Въ Россіи составлена и служба на праздникъ Покрова, какъ это явствуетъ изъ канона. Въ древнѣйшемъ спискѣ службы XIV вѣка[17] въ осьмой пѣсни канона читаемъ: «Владычице... за ны грѣшныя Богу помолися, Твоего Покрова праздникъ въ рустѣй[18] земли прославльшыя». «Гордыню и шатанія низложи и совѣты неправедныхъ князей разори, зачинающихъ рати погуби,... и благочестивому князю нашему рогъ возвыси»... Въ 9-ой пѣсни поется: «Высокій Царю, со Отцемъ сѣдяй и отъ серафимъ воспѣваемый, призри на молитву материю, юже Тебѣ за ны грѣшныя приноситъ, и очисти грѣхи наша, спаси градъ и люди умножи, даждь князю здравіе тѣлесе и на поганыя побѣды, молитвами рождшія Тя». «Радуйся, стражю граду нашему». Очевидно, что служба составлена на Руси въ удѣльный княжескій періодъ, когда нужно было желать побѣдъ надъ «погаными», т. е. язычниками. Вѣроятно, написана она одновременно съ установленіемъ самого праздника.
Россіи принадлежатъ и первые храмы въ честь Покрова Богородицы. Древнѣйшая извѣстная Покровская церковь построена Андреемъ Боголюбскимъ около 1165 г., въ десяти верстахъ отъ Владиміра и въ полутора верстахъ отъ Боголюбова, на устьѣ Нерли, при впаденіи Нерли въ Клязьму. Церковь построена или въ память сына его Изяслава, скончавшагося 28 октября въ 1164 или 1165 году, какъ свидѣтельствуетъ житіе Андрея Боголюбскаго, или по обѣту, послѣ удачнаго похода на Камскихъ болгаръ въ томъ же 1164 г., или же, что всего вѣроятнѣе, по тому и другому побужденію вмѣстѣ[19]. Церковь эта каменная и сохранилась до настоящаго времени[20]. При этой церкви въ XIII в. былъ монастырь[21].
Въ предѣлахъ того же Ростовско-Суздальскаго княжества мы находимъ и древнѣйшее изображеніе Покрова Богородицы. Оно находится на мѣдныхъ западныхъ вратахъ Суздальскаго собора Рождества Богородицы. Богородица стоитъ на амвонѣ въ профиль съ воздѣтыми къ Спасителю руками. Надъ Богородицею покрывало (мафоріонъ), распростертое въ видѣ свода. Соборъ Рождества Богородицы, первоначально выстроенный Владиміромъ Мономахомъ (1113-1125), былъ разобранъ княземъ Владимірскимъ Юріемъ Всеволодовичемъ, который построилъ вмѣсто него въ продолженіи 1230-1233 годовъ новую соборную церковь, «краснѣйшую первыя» и росписалъ ее въ 1230-1233 годахъ[22]. Изображенія на вратахъ по мѣди сдѣланы золотою насѣчкою (дамасскировкою)[23].
Итакъ, первая запись объ установленіи праздника Покрова Богородицы сдѣлана въ Россіи, служба написана въ Россіи, первые храмы въ честь праздника начали строиться въ Россіи же, и первыя изображенія и иконы появляюся также въ Россіи. Все это относится къ до-монгольскому удѣльному періоду русской исторіи. Отсюда съ совершенною несомнѣнностью явствуетъ, что праздникъ Покрова Пресвятыя Богородицы есть праздникъ русскій, установленный въ XII в., вѣроятно, во второй половинѣ.
III.
Къ сожалѣнію, нѣтъ данныхъ для точнѣйшаго опредѣленія мѣста, гдѣ первоначально установленъ праздникъ Покрова Богородицы, и кѣмъ именно. Относительно этого существуютъ три различныхъ предположенія, о сравнительномъ достоинствѣ коихъ можно судить не одинаково.
Первое предположеніе. «У насъ въ Россіи, – пишетъ академикъ Голубинскій[24], – въ честь Константинопольской Влахернской церкви были устрояемы церкви ея имени». «Такъ, Стефанъ, игуменъ Печерскій, преемникъ преподобнаго Ѳеодосія, будучи согнанъ съ игуменства братіей монастыря, составилъ себѣ въ Кіевѣ собственный монастырь «и церковь возгради (въ немъ) во имя святыя Богородиця и нарекъ мѣсто то по образу сущаго въ Константиноградѣ – изъ Лахеръня» (Несторъ, въ концѣ житія Ѳеодосія)». «Такъ какъ видѣніе (св. Андрая покрова Богородицы) имѣло мѣсто въ Влахернской церкви, то кто-нибудь изъ основателей или настоятелей нашихъ Влахернскихъ церквей и пришелъ къ мысли установить въ память видѣнія праздникъ. Такъ или иначе, но если праздникъ былъ установленъ по иниціативѣ какого-нибудь частнаго лица, то онъ долженствовалъ быть сначала частнымъ праздникомъ только того мѣста, гдѣ былъ установленъ, причемъ самое вѣроятное подозрѣвать какой-нибудь знаменитый монастырь. Будучи вначалѣ мѣстнымъ, праздникъ скоро могъ сдѣлаться общимъ по крайней сочувственности всѣхъ его мысли и цѣли, т. е. по той причинѣ, что прославлять покровъ Божіей Матери и молить Ее о немъ исполнены готовности всѣ христіане». «Что праздникъ сначала былъ мѣстнымъ въ томъ смыслѣ, что былъ праздникомъ не всей страны, а одной какой то области и одного какого-то города, это совершенно ясно дается знать въ канонѣ ему, въ которомъ многократно говорится объ одномъ князѣ и объ одномъ городѣ». «Во 2 стихѣ 3-й пѣсни: «Защити князя и люди»; въ 4 стихѣ: «Молися побѣду дати князю на враги». Въ 4 стихѣ 4-й пѣсни: «Укрѣпи, Владычице, славящаго Тя князя на враги... и Заступнице граду нашему». Въ 4 стихѣ 5-й пѣсни: «Подати побѣду князю нашему, погубити (на) насъ воюющихъ». Итакъ, по предположенію профессора Голубинскаго, праздникъ установленъ частнымъ лицомъ и имѣлъ сначала мѣстное значеніе, причемъ «самое вѣроятное подозрѣвать какой-нибудь знаменитый монастырь».
Второе предположеніе сдѣлалъ (покойный) архіепископъ Сергій Владимірскій: онъ утверждаетъ, что праздникъ установленъ въ Кіевѣ «въ первой половинѣ или около начала XII вѣка»[25] какимъ-то великимъ княземъ вмѣстѣ съ митрополитомъ. Не соглашаясь съ профессоромъ Голубинскимъ, онъ въ особомъ изслѣдованіи[26] высказываетъ слѣдующія соображенія:
1. Во всемъ проложномъ сказаніи о Покровѣ лицо учредителя праздника представляется очень авторитетнымъ, и въ концѣ говорится: «уставишеся таковыя праздникъ мѣсяца октября въ 1-й день», чѣмъ показывается, что праздникъ установленъ «не частною или удѣльною, но высшей всероссійскою властію: гражданскою и духовною. «Иниціатива его, конечно, принадлежитъ великому князю».
2. Учредитель праздника установилъ его не по чьему-либо совѣту или указанію, а самолично на основаніи слышаннаго чтенія о явленіи Богоматери св, Андрею, а тѣмъ болѣе не утвердилъ уже совершаемый гдѣ-либо частный праздникъ, ибо говоритъ: «како страшное и милосердное видѣніе бысть безъ праздника; восхотѣхъ да не безъ праздника останетъ святый покровъ Твой, Преблагая».
3. Обращеніе въ канонѣ къ Богородицѣ: «за ны грѣшныя Богу помолися, Твоего покрова праздникъ въ Россійской земли прославльшія», идетъ, по мнѣнію преосвященнаго Сергія, къ сынамъ всей Россійской земли и показываетъ, что это общероссійскій праздникъ.
4. «Прилично ли объ удѣльномъ князѣ писать: «благочестивому князю нашему рогъ возвыси, когда надъ нимъ есть великій князь всей Россіи». «Кому болѣе свойственно скорбѣть о междоусобіяхъ князей, упоминаемыхъ въ канонѣ, какъ не великому князю съ митрополитомъ? Сами великіе князья много страдали отъ удѣльныхъ. «Откуда болѣе свойственно давать наставленіе и обличеніе въ церковной службѣ неспокойнымъ удѣльнымъ князьямъ, какъ не изъ Кіева?».
5. Въ молитвѣ упоминается о побѣдахъ надъ погаными, т. е. язычниками. «Можетъ она идти ко князьямъ: Новгородскому, Ростовскому и другимъ сѣверо-восточнымъ. Но, – по мнѣнію архіепископа Сергія, – несравненно болѣе она приличествуетъ великому князю, на которомъ лежала обязанность защищать Россію отъ внѣшнихъ враговъ».
6. Молитвы о градѣ, по мнѣнію преосвященнаго, также болѣе приличествуютъ великокняжескому, царствующему граду Кіеву, нежели какому-либо другому.
7. «Наконецъ о древности праздника Покрова Пресвятыя Богородицы и объ установленіи его въ Кіевѣ, по словамъ автора, свидѣтельствуетъ нахожденіе его во всѣхъ дошедшихъ до нась древнихъ пергаменныхъ прологахъ». Въ этихъ прологахъ (русскихъ) праздникъ Покрова стоитъ вмѣстѣ съ другими русскими праздниками, именно: 5 сентября убіеніе Глѣба, 4 ноября освященіе Кіевской Софіи, 26 ноября освященіе Георгіевской церкви въ Кіевѣ, 2 мая перенесеніе мощей Бориса и Глѣба, 3 мая успеніе Ѳеодосія Печерскаго, 9 мая перенесеніе мощей св. Николая, 12 мая освященіе Десятинной церкви, 31 мая перенесеніе мощей преподобнаго Ѳеодосія. «Итакъ всѣ 10 праздниковъ, въ Кіевѣ установленныхъ, въ томъ числѣ и праздникъ Покрова Богородицы, внесены въ историческую или апологическую часть въ Кіевѣ же». Впрочемъ, «кромѣ означенныхъ памятей и праздниковъ Кіевскихъ или въ Кіевѣ установленныхъ, наиболѣе замѣчательная не Кіевская – это открытіе 23 мая въ 1164 г. въ Ростовѣ мощей епископа Леонтія; но эта память, какъ болѣе поздняя, чрезвычайно рѣдка въ пергаменныхъ прологахъ, оказалась въ двухъ только». Авторъ объясняетъ это тѣмъ, что «она установлена не въ Кіевскомъ княжествѣ». Въ немногихъ прологахъ первой редакціи находится также память мучениковъ Михаила, князя Черниговскаго, и болярина его Ѳеодора, 23 сентября[27].
Изъ всѣхъ указанныхъ соображеній авторъ дѣлаетъ тотъ выводъ, что праздникъ установленъ въ Кіевѣ Кіевскимъ великимъ княземъ. Однако, всѣ факты, приводимые преосвященнымъ Сергіемъ, на которыхъ онъ строитъ свои соображенія, допускаютъ и другое ихъ толкованіе и объясненіе.
Возможно третье предположеніе. По этому послѣднему предположенію праздникъ Покрова Богородицы установилъ не кто другой, какъ Андрей Боголюбскій, князь Ростовскій и Владимірскій, сдѣлавшійся потомъ великимъ княземъ послѣ завоеванія имъ Кіева въ 1165 году. Возможность этого предположенія признаетъ и архіепископъ Сергій, но онъ все-таки съ нимъ не соглашается, не желая отказаться отъ мысли, что приличнѣе празднику быть установленнымъ великимъ княземъ въ Кіевѣ и притомъ раньше переселенія Андрея Боголюбскаго изъ Вышгорода въ Ростовско-Суздальское княжество. Къ предположенію, что именно Андрей Боголюбскій установилъ праздникъ Покрова Богородицы, ведутъ слѣдующіе факты и соображенія:
1. Андрей Боголюбскій былъ усердный и глубокій чтитель Божіей Матери. Съ иконою Богородицы онъ не разставался даже въ походахъ. Переѣзжая изъ Вышгорода въ Ростовъ, онъ взялъ съ собою икону Богоматери (Владимірской) и когда доѣхалъ до береговъ Клязьмы, то лошади, везшія икону, стали и не могли двинуться съ мѣста. Князь счелъ это за знаменіе Божіе и далъ обѣтъ соорудить на этомъ мѣстѣ церковь. Ночью во снѣ явилась ему Богоматерь съ хартіей въ рукѣ и сказала: «не хочу, чтобы ты несъ мой образъ въ Ростовъ. Поставь его во Владимірѣ, а на семъ мѣстѣ воздвигни церковь каменную во имя Рождества моего и устрой обитель инокамъ». Пробудившись, князь возблагодарилъ Спасителя и Его Матерь и велѣлъ написать икону въ томъ видѣ, какъ явилась ему Богоматерь. Здѣсь онъ выстроилъ потомъ церковь, монастырь и даже городъ, который назвалъ Боголюбовымъ. Съ иконою Богоматери ходилъ онъ и противъ камскихъ болгаръ[28]. Во имя Пресвятой Богородицы построено имъ нѣсколько великолѣпныхъ церквей. Всюду славилъ онъ Богоматерь и всюду видѣлъ явленіе Ея милости и заступленія. Есть основаніе думать, что при немъ написано сказаніе «о чудесѣхъ Пресвятыя Богородицы Владимірскія»[29]. Естественно, что, слушая повѣствованіе о видѣніи святого Андрея юродиваго во Влахернской церкви, князь помыслилъ о томъ, «какъ страшное и милосердное видѣніе, паче же надѣяніе наше и заступленіе, бысть безъ праздника», и принялъ рѣшеніе установить праздникъ, «да не безъ праздника останетъ святый покровъ».
2. Найдя въ Ростовскихъ предѣлахъ язычниковъ и отчасти иновѣрцевъ, Андрей Боголюбскій, какъ извѣстно, направилъ свою дѣятельность къ насажденію и укрѣпленію православной вѣры, дабы излюбленная имъ область, куда онъ навсегда удалился съ юга, не меньше сіяла христіанскою вѣрою и святынями, чѣмъ самъ Кіевъ. Много онъ построилъ великолѣпныхъ церквей, какъ свидѣтельствуетъ лѣтописецъ, усердно заботился о ихъ благолѣпіи, хлопоталъ о самостоятельномъ митрополитѣ или, по крайней мѣрѣ, объ отдѣльномъ епископѣ для Владиміра и, вообще, дѣламъ церковнымъ удѣлялъ много вниманія. Когда въ 1160 г. были обрѣтены и въ 1162 г. открыты нетлѣнныя мощи святителей Леонтія и Исаіи, князь Андрей говорилъ: «Теперь я уже ничѣмъ не охужденъ передъ другими. Милость Твоя даровала благодать»[30]. По свидѣтельству лѣтописца онъ имѣлъ обыкновеніе водить въ построенные имъ великолѣпные храмы язычниковъ, а чаще всего купцовъ, пріѣзжавшихъ изъ разныхъ странъ, «отъ латынянъ и отъ въсѣе погани», и показывать имъ «истинное христіанство»; «и болгаре, и жидове, и вся погань», говоритъ лѣтописецъ, «видѣвше славу Божію и украшеніе церковное, крестились». Естественно, что онъ могъ найти соотвѣтственнымъ своимъ видамъ и установленіе новаго праздника.
3. Послѣ побѣды надъ камскими болгарами Андрей несомнѣнно установилъ праздникъ «Всемилостивому Спасу и Пречистѣй Богородицѣ»[31]. Сказаніе объ этомъ помѣщается въ прологѣ подъ 1 августа. Въ спискѣ пролога XVI в., принадлежавшемъ Забѣлину, въ концѣ сказанія говорится: «Яко же въ Костянтинѣ градѣ уставиша святіи отци благовѣрніи Пантократоръ (Вседержителя)[32] милости Божія и человѣколюбія[33], тако и сій праздникъ уставленъ бысть худымъ и грѣшнымъ рабомъ Божіимъ Андрѣемъ княземъ, сыномъ Георгіевымъ, внука Мономахова, именемъ Володимера, князя и царя всея Руси». Затѣмъ идетъ молитва Андрея къ Спасителю и Божіей Матери, которая оканчивается словами: «тако и мнѣ грѣшному и недостойному рабу Твоему Андрею приложиша неизреченный милости своя, свыше посылающе; отъ Тебе бо, Владыко, и Пречистая Мати Божія, всякое даяніе благо и даръ совершени посылаются уповающимъ на Тя съ вѣрою всегда и въ безконечный вѣкъ. Аминь»[34]. Но совершенно ясно, что это сказаніе имѣетъ сходство со сказаніемъ объ установленіи праздника Покрова, ибо и въ этомъ послѣднемъ мы находимъ то же противоположеніе: «яко же (Богородице) тамо (т. е. въ Констянтинѣ градѣ) сущая народы въ церкве милостивно покри, тако и насъ грѣшныхъ рабъ твоихъ иокрый кровомъ крилу Твоею». Въ сказаніи 1-го августа, князь Андрей въ своемъ молитвенномъ обращеніи къ Богородицѣ, между прочимъ, говоритъ: «азъ же рабъ Твой имѣю Тя стѣну и покровъ»[35]. Такимъ образомъ, сказаніе 1-го августа въ силу сходства своего со сказавіемъ объ установленіи праздника Покрова, невольно внушаетъ мысль, что оба праздника установлены княземъ Андреемъ, при чемъ Покровъ былъ установленъ раньше праздника Спаса.
4. Выраженія канона: «Гордыню и шатанія низложи и совѣты неправедныхъ князей разори, начинающихъ рати погуби и благочестивому князю нашему рогъ возвыси» и всѣ вообще выраженія о князѣ весьма приличествуютъ Андрею Боголюбскому и его времена. Выраженія о «градѣ»: «спаси градъ и умножи люди», весьма соотвѣтствуютъ городу Владиміру, который, какъ городъ молодой, въ то время еще не имѣлъ большого населенія, состоявшаго изъ разнаго рода «сходцевъ», людей «мизинныхъ», по выраженію лѣтописца. Привлеченіе населенія во Владиміръ составляло одну изъ главныхъ заботъ Андрея[36]. Выраженія: «укрѣпи Владычице, славящаго Тя князя на враги» и «даждь князю здравіе тѣлесе и на поганыя побѣды», совершенно соотвѣтствуютъ обстоятельствамъ времени, если мы примемъ во вниманіе многочисленныя рати Андрея, въ томъ числѣ и борьбу съ «погаными», т. е. съ болгарами и язычниками-инородцами, которыхъ много было въ Суздальскомъ и Ростовскомъ краѣ въ то время; достаточно кромѣ болгаръ вспомнить Пургаса и его мордву[37].
5. Раньше времени княженія Андрея Боголюбскаго нѣтъ никакихъ слѣдовъ празднованія Покрова и нѣтъ никакихъ извѣстій объ установленіи этого праздника. Сказаніе объ установленіи праздника найдено въ прологѣ половины XIII в., именно 1250 года, Софійскомъ[38]. Даже если Лобковскій списокъ пролога (теперь Хлудовскій № 187) (тоже Новгородскій), относимаго къ 1262 году, относить къ 1197 году[39], все-таки мы должны признать, что сказаніе въ немъ помѣщено двадцать два года спустя послѣ убіенія Андрея Боголюбскаго (1175). Разумѣется, сказаніе могло быть занесено въ прологъ только послѣ князя Андрея, если онъ есть установитель праздника.
6. Достойно замѣчанія, что память Андрея Боголюбскаго была отнесена въ нѣкоторыхъ древнихъ святцахъ на 2 октября, т. е. на слѣдующій за Покровомъ день[40], разумѣется, по тѣмъ же соображеніямъ, по ко торымъ на тотъ же день отнесена была и память св. Андрея юродиваго, т. е. по соотношенію къ празднику Покрова Богородицы: св. Андрей юродивый видѣлъ явленіе Богородицы съ покровомъ, а князь Андрей установилъ праздникъ въ воспоминаніе этого видѣнія. Естественно было и память ихъ отнести къ одному дню, хотя святой Андрей скончался 28-го мая, а князь Андрей убитъ 29 іюня, какъ это и обозначается въ другихъ древнихъ святцахъ[41]. Есть и такіе святцы, въ которыхъ память князя Андрея Боголюбскаго относится, кромѣ 29 іюня, и на 2 и 3-го августа по связи съ установленнымъ этимъ княземъ праздникомъ Всемилостиваго Спаса 1 августа.
7. Наконецъ, всѣ древнѣйшіе слѣды праздованія Покрова Богородицы относятся не къ южной, но къ сѣверо-восточной Руси. Древнѣйшіе пролога, въ которыхъ помѣщено сказаніе, суть пролога новгородскаго письма. Древнѣйшая церковь Покрова на Нерли прямо построена Андреемъ Боголюбскимъ. Древнѣйшее изображеніе Покрова находится на вратахъ Суздальскаго собора. Древнѣйшіе Покровскіе монастыря также возникаютъ въ предѣлахъ Владимірскаго княжества. Отсюда, какъ изъ центра, распространяется празднованіе Покрова и по другимъ областямъ: въ XIII в. существовалъ Покровскій монастырь на Волоцѣ въ Московской области; въ XIV вѣкѣ (1305 г.) ставится церковь Покрова въ Новгородѣ (Семеномъ Климовичемъ), другая Покровская церковь въ Звѣринскоиъ монастырѣ относится къ 1399, а придѣлъ въ честь Покрова въ Яковлевской церкви – къ 1391 году; во Псковѣ ставятся Покровскія церкви въ 1352 и въ 1399 годахъ; въ Суздалѣ около 1360 г. строится Покровскій женскій монастырь; въ 1365 г. въ Твери предъ иконою Богоматери въ церкви Покрова загорѣлась свѣча сама собою; въ Рязани въ 1390 году князь Олегъ Ивановичъ основалъ Солотчинскій монастырь и выстроилъ въ немъ одну церковь Покрова, а другую – Рождества Богородицы[42]. Москва, Новгородъ, Псковъ, Суздаль, Тверь и Рязань – сосѣди Владиміра, и вліяніе Андрея Боголюбскаго, какъ извѣстно, простиралось на всѣ эти княжества и области. Нужно замѣтить что и теперь на сѣверо-востокѣ Покровъ одинъ изъ наиболѣе чтимыхъ праздниковъ[*]. Дьякъ Александръ, въ концѣ XIV вѣка ходившій въ Царьградъ, пишетъ, что во Влахернской церкви онъ видѣлъ «икону Св. Богородицы, южь видѣ св. Андрей на воздусѣ за міръ молящуюся»[43]. Посему можно думать, что къ этому времени слава о русскомъ праздникѣ достигла уже и до Константинополя.
Таковы факты и соображенія, на основаніи коихъ можно придти къ заключенію, что праздникъ Покрова Богородицы установленъ великимъ княземъ Андреемъ Боголюбскимъ[44]. Изъ всѣхъ трехъ предположеній объ установителѣ праздника, можетъ быть, самое вѣроятное и есть именно это послѣднее.
Несомнѣнно одно: «въ греческой церкви праздника Покрова Богородицы не было и нѣтъ. Не найдено его и нѣтъ ни въ одномъ изъ греческихъ мѣсяцеслововъ и въ самыхъ полныхъ синаксаряхъ древнихъ и новыхъ и ни въ одной изъ богослужебныхъ книгъ. Не было упоминаемо о немъ и объ установленіи его въ греческой церкви ни у кого изъ греческихъ историковъ и во всей греческой литературѣ»[45]. Праздникъ установленъ въ Россіи.
«Приходское Чтеніе». 1911. № 19. С. 401-412.
Статья также выложена в виде файла в формате PDF: https://afanasiy.net/uploads/pdf/ostroumov-prazdnyk-pokrova.pdf
{*} Праздникъ Покрова установленъ на Руси Андреемъ Боголюбскимъ (1158-1165), въ греческой церкви онъ неизвѣстенъ. Въ Тѵпиконѣ, для 1-го октября указано: «Св. Ап. Ананіи, единаго отъ семидесяти. И преп. отца Романа Сладкопѣвца», и лишь послѣ нихъ – со знакомъ великихъ праздниковъ (краснаго цвѣта кругъ съ крестомъ внутри): «Въ тойже день празднуемъ покрову Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвы Маріи». Если бы этотъ праздникъ былъ греческаго происхожденія, то указаніе его стояло бы передъ именами празднуемыхъ въ этотъ день святыхъ. Въ русскихъ же календаряхъ праздникъ Покрова указывается на первомъ мѣстѣ. Замѣтимъ также, что въ этотъ же день, кромѣ св. Романа Сладкопѣвца, празднуется также память другого, позднѣйшаго выдающагося пѣвца и теоретика – преп. Іоанна Кукузеля, подвизавшагося на Аѳонѣ. Ред.
[1] Пѣснь 8, ст. 1 канона. Правда, прибывшій въ Россію съ Аѳона іеромонахъ Пахомій, сербъ, писалъ, будто праздникъ Покрова «уставиша праздновали» Царь и патріархъ Константинопольскіе (Великія Четьи-Минеи IV, стр. 19), но это простая его догадка, ничѣмъ не подтверждаемая, а сдѣланная только по предположенію, какъ показываетъ и самая его рѣчь.
[2] Въ славянскомъ переводѣ помѣщено и напечатано въ «Великихъ Минея-Четіихъ», собранныхъ митрополитомъ Макаріемъ, подъ 2 числомъ октября (стр. 80).
[3] См. Голубинскаго, «Исторія русской церкви», изд. 2 е, первая половина 1 тома, стр. 405. – Архіеп. Сергія, Св. Андрей, Христа ради юродивый и праздникъ Покрова Пресвятыя Богородицы. Странникъ, 1898 г. III, стр. 3 и дал.
[4] Такъ, именно, переведено въ житіи (стр. 80). Въ древнемъ проложномъ сказаніи св. Андрей также называется славяниномъ (Срезневскій, Свѣдѣнія и замѣтки о неизвѣстн. и малоизвѣстн. памятникахъ. LXXXVII, стр. 159).
[5] «Нача играти (ребячествовать) по улицамъ, по образу древле бывши похабу Симеона онаго дивнаго» (стр. 89).
[6] Великія Минеи-Четьи, стр. 94.
[7] Тамъ же, стр. 237.
[8] Голубинскій (Истор. I, 1, стр. 405) говоритъ: «Но Епифаній взошелъ на каѳедру съ монашескою перемѣною имени и, не называемый въ житіи по этому второму имени, онъ остается между епископами Константинопольскими вовсе неизвѣстнымъ». По соображеніямъ архіепископа Сергія, всего вѣроятнѣе предположить, что это былъ патріархъ Поліевктъ. По мнѣнію издателей греческаго житія св. Андрея (Acta Sanctorum, Mai, VI, 1-101), высказанному еще раньше, это былъ тотъ же Поліевктъ (Полный мѣсяцесловъ Востока, изд. 2-е. Владиміръ, Т. II. стр. 405. См. также «Странникъ», 1898. III, 161.
[9] Полное житіе, написанное Никифоромъ, составляетъ цѣлую книгу, въ которой изъясняются мѣста Св. Писанія, рѣшаются богословскіе вопросы, о Пресвятой Троицѣ, о соединеніи естествъ въ Лицѣ Богочеловѣка, о сотвореніи міра, о небѣ, о раѣ, объ адѣ, объ ангелахъ и злыхъ духахъ, о душѣ человѣка, о громѣ и молніи, о солнцѣ, о послѣднихъ судьбахъ міра. Житіе представляетъ примѣчательную характеристику воззрѣній того времени, распространенныхъ въ различныхъ слояхъ Византійскаго общества; напримѣръ, громъ и молнія уже въ то время приписывались пророку Иліи, что опровергается и изъясняется естественнымъ путемъ св. Андреемъ; высказывается мысль, что Илія, Енохъ и Іоаннъ Богословъ живутъ невидимо среди людей на землѣ во плоти, что Царьградъ погибнетъ не отъ враговъ, но отъ воды, что въ концѣ міра Господь отверзетъ врата, которыми Александръ Македонскій затворилъ Индію и изыдутъ 72 народа нечестивыхъ на западныя страны и наконецъ явится антихристъ и т. п. (Сергій, Мѣсяцесловъ, II, 410. См. самое житіе въ Великихъ Минеяхъ-Четіихъ, 2 октября, стр. 80-237).
[10] У грековъ западныя двери храма назывались царскими. Очевидно, это не алтарныя царскія двери.
[11] Ἤλεκτρον, электръ, сплавъ изъ 4 частей золота и 1 серебра ἤλεκτρορ, лучезарный, сіяющій, янтарь, при треніи издающій электрическія искры.
[12] Житія, гл. 24, въ изданіи Болландистовъ (стр. 94) въ переводѣ академика Голубинскаго (Истор. Т. 2 пол., стр. 400-401). Сравни: Великія Минеи-Четіи, т. IV, стр. 207-8. У арх. Сергія, стр. 6.
[13] Бывшей Софійской Новгородской библіотеки, теперь С.-Петерб. дух. Академіи. Срезневскій, Древніе памятники русскаго письма и языка, 49. Такъ называемый Лобковскій списокъ не древнѣе, какъ думаетъ архіеп. Сергій (Полн. мѣсяц. Востока, I, 242; 2-е изд., I, 303), но позднѣе – 1262 г. (Голубинскій, Истор. 2-е изд. І. 1 стр. 915, прим. 3).
[14] Великія Минеи-Четьи, стр. 4. – Софійскій Прологъ № 1324.
[15] Срезневскій, Свѣдѣнія и замѣтки о неизвѣст. и малоизвѣстныхъ памятн. № LXXXVI, стр. 158.
[16] Сергій, «Странникъ», 1898, III, 393, 395, 399.
[17] Горскій и Невоструевъ, Описаніе сл. рукоп. Моск. Сѵнод. Библ. Отд. III, № 341, стр. 554. – Голубинскій, I, 1, 404; 2, 520. Сергій, ib. стр. 399. Печатн. Минея подъ 1 октября содержитъ ту же службу, но языкъ ея поновленъ, прибавлены нѣкоторыя пѣснопѣнія.
[18] Въ XVI в. вмѣсто «русстѣй» читается «россійстѣй». Голубинскій, 2 пол. 520. Сравн. стр. 404.
[19] Голубинскій, Ист. русск. ц. I, 2 пол., стр. 326. – Сергій, «Странникъ», 1898, III, стр. 608. – Толстой и Кондаковъ, Русскія древности, VI, стр. 15. – Доброхотовъ, Древній городъ Боголюбовъ 1852, стр. 81. – Георгіевскій, Св. Андрей Боголюбскій. 2-е изд. 1900, стр. 44-53.
[20] Сергій, «Странникъ», 1898, ІІІ, 608, 628-639 – Голубинскій, 322.
[21] Доброхотовъ, 81. – Голубинскій, 321. – Сергій, 615.
[22] Голубинскій, 323. – Сергій, 643.
[23] Воспроизводится по изданію Толстого и Кондакова (Древности, VI, стр. 71. У Лихачева (Матеріалы для исторіи иконописанія, 1906, I), съ такимъ же омофоромъ надъ главою, №№ 235, 236, 240. Ср. Покровскаго Сійскій Подлинникъ, 1896, стр. 91.
[24] Истор. русск. церкви. Т. 1. 2 полов, стр. 403 (2-е изд.).
[25] Полный мѣсяцесловъ Востока, 2-е изд. т. II, стр. 406.
[26] Помѣщено въ Странникѣ за 1898 г. т. III: «Св. Андрей Христа ради юродивый и праздникъ Покрова Пресв. Богородицы». Цитировано неоднократно. См. стр. 402-422.
[27] Архіеп. Сергій пересмотрѣлъ болѣе 50 рукописныхъ прологовъ.
[28] Прологъ 1 августа: «Обычай имяшь князь Андрей, егда къ брани идяше, всегда чистою душею икону Владичицы нашея Богородицы... носити».
[29] Издано Ключевскимъ въ «Памятникахъ Общ. Древней Письменности, 1878, XXX, стр. 29.
[30] «Правосл. Собесѣдникъ», 1858, кн. 2-я, стр. 314 – Георгіевскій, Св. Андр. Богол., стр. 51.
[31] Упоминаніе есть уже въ кондакарѣ XII в. Сергій, Мѣсяц. Вост. II, стр. 297.
[32] Въ другихъ рукописяхъ: «Пантократорный день». (См. Сказаніе о чудесахъ Владимірской Божіей Матери, стр. 21).
[33] Однако весьма трудно найти что-либо соотвѣтствующее нашему празднику 1-го августа въ Византіи. Въ царствованіе Мануила едва ли что-либо подобное случилось, о чемъ говорится въ продажномъ сказаніи (сравни Голубинскаго, 1, 2 пол., стр. 408. Сергій, тамъ же, стр. 297).
[34] Забѣлина, Слѣды литературнаго труда Андрея Боголюбскаго (Археол. извѣстія и замѣтки. 1895. № 2-3, стр. 47). Здѣсь напечатано все сказаніе.
[35] Печатн. Прологъ, 1 августа.
[36] Георгіевскій, тамъ же, стр. 37, 59.
[37] Мельниковъ, Очерки Мордвы. – Корсаковъ, Меря и Ростовское княжество. Каз. 1872.
[38] Срезневскій, Древн. пам., стр. 49. – Голубинскаго, Ист. русск. ц. I, 1, 915.
[39] Сергій относитъ къ этому году. Мѣсяц Вост. 1-е изд. М. 1875 г. Т. I, стр. 243. 2-е изд., стр. 303.
[40] Сергій, «Странникъ», 1898, III, 622. Полн. Мѣсяц. II, 306.
[41] Сергій, Мѣсяцесловъ Востока, II, 125.
[42] Сергій, «Странникъ», III, 644-645.
[*] Такъ напр. въ субботу ближайшую къ празднику Покрова жители Сѣвера отмѣчали заупокойное поминовенiе своихъ усопшихъ – т. н. Покровскую субботу. Установленiе этой поминальной субботы связано съ указомъ Московскаго патрiарха Iова отъ 25 февраля 1592 г. архiеп. Казанскому Ермогену (буд. патрiарху). Имъ предписывалось ежегодное поминовенiе православныхъ воиновъ, павшихъ при взятiи Казани на Покровъ 1552 г. Пожзе въ этотъ день стали поминать и всѣхъ почившихъ родныхъ въ Поволжьѣ и особенно на Вяткѣ. Для жителей сѣверныхъ районовъ Покровская родительская суббота – праздникъ особенный, такъ какъ въ эти дни всѣ стараются посѣтить погосты, чтобы въ преддверiи зимы, до снѣга, успѣть прибраться на могилкахъ своихъ близкихъ и родныхъ, а заодно и помянуть ихъ. – ред.
[43] Толстой и Кондаковъ, Русск. Древ. VI, стр. 71. Изъ этихъ словъ впрочемъ не видно, была ли эта икона изображеніемъ Покрова.
[44] Высокопреосвященный Сергій полагаетъ, что приписать установленіе праздника кн. Андрею нельзя потому, что отношеніе его къ высшей духовной власти (т. е. митрополиту) въ Кіевѣ и къ самому Кіеву было неблагопріятное («Странникъ», стр. 226-227). Но именно это-то обстоятельство и было причиною его непосредственныхъ сношеній съ патріархомъ и хлопотъ объ отдѣльномъ митрополитѣ. Во всякомъ случаѣ, существовавшія отношенія къ Кіевскому митрополиту не препятствовали князю Андрею установить праздникъ Всемилостиваго Спаса: «повелѣніемъ патріарха Луки, и митрополита Константина всея Россіи и Нестора епископа Ростовскаго», какъ сказано въ Прологѣ.
[45] Сергій, «Странникъ», стр. 393. Въ «Дняхъ Богослуженія» Дебольскаго (изд. 5, 1858) написано: «Въ царствованіе Льва Философа (886-911), въ началѣ X в. въ 909 году, во время вторженія сарацинъ въ предѣлы греческой имперіи, святый Андрей юродивый и ученикъ его Епифаній, находясь въ 1-й день октября во Влахернскомъ храмѣ, въ коемъ хранилась риза Богородицы, при всенощномъ воскресномъ пѣніи, видѣли на воздухѣ чудное явленіе Пресвятыя Дѣвы... Впрочемъ, по случаю разныхъ смутъ въ царствѣ греческомъ, тамъ день Покрова не внесенъ въ число праздничныхъ. Честъ установленія этого праздника принадлежитъ «церкви Россійской». При этомъ сдѣлано указанія на лѣтопись Зонары о Львѣ Философѣ. Архіепископъ Сергій по этому поводу замѣчаетъ: «Но ни у Зонары, ни у другого какого-либо греческаго историка ничего не говорятся о явленіи Богоматери св. Андрею и Епифанію при Львѣ Мудромъ (т. е. Философѣ). При этомъ царѣ были сраженія съ сарацинами въ разныя времена, для грековъ счастливыя и несчастныя; побѣды свои греки приписывали вообще заступленію Богоматери, покровительницы Константинополя» («Странникъ», стр. 394).
Видъ церкви Покрова Пресвятыя Богородицы на Нерли.
Икона Покрова Пресвятыя Богородицы на вратахъ Суздальскаго Рождество-Богородицкаго собора.
Источник информации: https://afanasiy.net/ostroumov-prazdnyk-pokrova-presviatyia-bogorodycy
См. также:
Ѳеодосій Георгиевичъ Спасскій – Къ происхожденію иконы и праздника Покрова.
Замѣтка о величаніи Покрову Пресвятыя Богородицы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий